Структурно-функциональное направление в экономической социологии (Т. Парсонс)

Американская социология к 1930-м гг. представляла собой развитый, институционализированный комплекс научного знания, социология уже стала полно­правной академической дисциплиной, издавались специальные теоретические социологические журналы, проводились огромного масштаба эмпирические исследования, в том числе в области трудовых отношений (Э. Мэйо и др.). К тому времени сложилась и определенная традиция в социологии — Чикагская школа, в 1894 г. в Чикагском университете был организован первый социологический фа­культет (хотя курсы под названием «Социология» читались еще в 1876 г. в Йель­ском университете У. Самнером). В 1894 г. вышел, опять же в Чикаго, первый социологический учебник в США («Введение в изучение общества» А. Смолла и Дж. Винсента), а в 1921 г. — знаменитый учебник Р. Парка и Э. Берджесса «Вве­дение в науку социологию», ставший своеобразной библией социологии.

Американская социология того периода была во многом эмпирической и проблемно ориентированной, среди теоретико-методологических подхо­дов преобладали «социальный бихевиоризм» и «символический интеракционизм» (Дж.Г. Мид). Американская социология с 1920-х—1930-х гг.стала ведущей в мире, особенно по количеству публикаций, лекционных курсов и факульте­тов в университетах, центр социологического знания перемещается из Европы в США. Но что касается теоретических подходов, то, несмотря на большое количество исследований, американская социология в 1920-х—1930-х гг. так и не дала своих классиков, сопоставимых с Вебером или Дюркгеймом. Как уже отмечалось, почти никто из первого поколения американских социологов не интересовался экономико-социологической проблематикой, за исключением, может быть, А. Смолла и Ч.Х. Кули, который защитил диссертацию в 1894 г. по экономике (по свидетельству Р. Сведберга, Кули внес довольно весомый вклад в экономическую социологию). Первым проблему интеграции экономико-социологического знания в США в 1930-х гг. поднял Т. Парсонс, ему же предстояло заполнить теоретический вакуум американской социоло­гии. Парсонс после окончания колледжа Амхерсте продолжал обучение сначала в Лондонской школе экономики, а затем в Гейдельбергском университете, где он и защитил диссертацию на тему «Понятие капитализма в новой немецкой лите­ратуре». Основными объектами его анализа были теории капитализма Зомбарта и особенно Вебера. Как писал сам Парсонс: «Эта работа определила два главных фокуса моих будущих научных интересов: во-первых, природа капитализма как социально-экономической системы и, во-вторых —работы Вебера как теоретика роциологии». Влияние экономико-социологических идей Вебера на Парсонса было настолько велико, что Парсонс решился перевести на английский язык «Протестантскую этику и дух капитализма». С 1927 г. Парсонс работал на эконо­мическом факультете Гарвардского университета, постепенно выяснилось, что «экономическую теорию следует рассматривать внутри своего рода матрицы, в которую была бы вложена и социологическая теория». Эти идеи об интеграции экономического и социологического подходов были оформлены в его статьях 1930-х: «Экономика и социология: Маршалл в отношении к идеям своего време­ни» (1932) и «Социологические элементы в экономической мысли» (1935), обе были опубликованы в “Quarterly Journal of Economics”, издаваемом Ф.У. Тауссигом, который был настроен доброжелательно к Парсонсу и его идеям. Парсонсу удалось наладить контакт и с Й. Шумпетером, который тогда работал в Гарвар­де и поддерживал идеи экономической социологии. С 1931 г. Парсонс работает в новом отделении социологии Гарвардского университета, которое возглавлял П.А. Сорокин — с ним отношения у Парсонса не сложились, и он не одобрял его идей интеграции экономики и социологии (только после 9 лет работы Парсонс получил должность ассистента профессора, хотя к тому времени первый вариант «Структуры социального действия» был уже всем известен).

В 1937 г. вышла первая крупная работа Парсонса «Структура социального действия», которая открыла первый этап создания структурно-функционального направления в экономической социологии. Конечно, общие задачи этой ра­боты были отличны от экономической социологии, речь шла о создании «волюнтаристской теории действия», на основе анализа работ Маршалла, Парето, Дюркгейма и Вебера. Но Парсонс обратился прежде всего к анализу действия в экономических науках, противопоставляя ему социологический подход, Парсонс работал «на оба фронта» — и на экономический, и на социологический. Так в интеграции экономического и социологического подходов рождалась об­щая теория действия, что позволило потом Парсонсу, уже в 1950-х гг., создать собственную структурно-функциональную теорию экономической социологии. Мнения о «Структуре социального действия» были разные: «817 засушенных страниц» — был краткий вердикт Сорокина; «Книга слишком длинная, в ней много повторений, и она страдает определенными дефектами стиля», — писал другой социолог. С другой стороны, эту книгу некоторые называют лучшей со­циологической книгой XX столетия, наряду с «Экономикой и обществом» М. Ве­бера. На наш взгляд, такая оценка —явное преувеличение, эта книга представля­ет собой довольно объемное и малочитаемое студентами произведение.

В чем привлекательность и каковы основные идеи и экономико-социологическое содержание «Структуры социального действия»?

Во-первых, Парсонс не стремится к простому изложению идей Парето, Мар­шалла, Дюркгейма и Вебера, все авторы интересуют его только с одной точки зрения — как в их теориях происходит разрыв с утилитаристской и позитивист­ской концепциями действия в сторону так называемой волюнтаристской теории действия. По сути дела, это не описание теорий, а создание посредством анализа теоретических работ общей теории социального действия. В этом Парсонс видит единство и прогресс социологической теории.

Во-вторых, в процессе исторического анализа Парсонс создает свою соб­ственную теорию действия. Основные понятия теории социальных систем и теории действия были заложены именно в этой работе, здесь уже есть схема действия; понятие “actor” (действующее лицо); система координат действия, за­ложен метод анализа — структурный анализ действия (правда, речь еще не идет о функциональном анализе).

Общее значение работы, на наш взгляд, — в том, что Парсонс пытался преодолеть утилитаристскую концепцию действия, разработанную в эконо­мике, и бихевиористскую концепцию, разработанную в социологии, достичь реального синтеза позитивистской социологии Дюркгейма, где социальное це­лое объявляется главным в социологии, и понимающей социологии Вебера, где индивидуальные действия складываются в социальное целое. В определенном смысле Парсонс формулирует основной вопрос социологии — что первично: струк­тура или действие? С одной стороны, его не устраивает социологизм Дюркгейма, где социально-коллективное поглощает индивидуальное и личностное; с другой стороны, он не согласен и с тем «социальным вакуумом», в котором происходит социальное действие у Вебера. В этом новом синтезе есть движение Парсонса вперед, по сравнению с классической социологией, он преодолевает их уровень, хотя и остается в русле традиций классической социологии — здесь налицо пре­емственность и развитие.

Начинает Парсонс с анализа досоциологической теории действия, истори­чески первой в ней является концепция утилитаризма. Утилитаризм характери­зуется, с одной стороны, социальным атомизмом, с другой — рационализмом; в соотношении целей и средств утилитаризм признает случайность целей (т. е. их независимый от средств и ситуации характер). Утилитаризму у Парсонса противостоит позитивизм, где уже ставится под вопрос тезис о случайности, или произвольности, целей. Позитивизм (под которым Парсонс имеет в виду бихевиоризм, господствовавший в американской социологии того времени) центральным объявляет внешнюю среду действия и такие внешние факторы, как наследственность. Тем самым действие полностью лишается свободного, волюнтаристского характера, цели индивида становятся лишь частью общей ситуации. Парсонс дает небольшой обзор развития так называемого «индиви­дуалистического позитивизма», к которому он относит Гоббса (где центральной выделяет «проблему порядка» в обществе, которое представляет из себя «войну всех против всех»), Локка и классическую школу политэкономии (Смит — Ри­кардо), Мальтуса, Маркса и социал-дарвинизм.

Далее по замыслу автора разворачивается картина преодоления позити­вистских и утилитаристских концепций действия посредством возникнове­ния и развития волюнтаристской концепции действия в работах А. Маршалла, В. Парето, Э. Дюркгейма (это социологи первого тома) и Вебера (второй том).

Как правильно заключает Н.Д. Ковалев, термин «волюнтаристская теория» скорее направлен против бихевиоризма и его отрицания значимости личност­ных, субъективных моментов действия. Начинает Парсонс с Маршалла, ко­торый, с его точки зрения, был одним из тех, кто, отказавшись от классической политэкономической традиции, пытался внести социологические элементы в экономическую науку. Парсонс подчеркивает, что Маршалл рассматривает экономическую науку прежде всего как изучение человека, а не только богатства. Он разделяет рационализацию, с одной стороны, и прагматизм (эгоизм), с другой — развитие рационализма, по Маршаллу, означает уменьшение зна­чимости эгоизма, а его собственная концепция предельной полезности приме­нима как к эгоцентрическому хозяйству, так и к альтруистическому. Но самое замечательное, что отличает Маршалла от классического экономического тол­кования действия, — это разделение «потребностей» и «действия» (“wants” and “activities”). «Потребность» означает включенность человека во внешний мир и его зависимость от объективных условий, а «действие» означает самостоятельность в действии человека, волюнтаристский аспект, его нацеленность на преобразование мира и на формирование системы созданных человеком потреб­ностей (“ artificial wants”). Если сначала человек подчинен внешней среде, он зависит от нее, то вскоре он становится создателем своей собственной среды, где идеи и цели, активное творчество становятся главными по сравнению с объ­ективными условиями. Другая черта толкования действия Маршаллом — в за­висимости действия от системы социальных ценностей; потребности человека являются не случайными, они включены в эту систему ценностей. Но здесь, считает Парсонс, Маршалл и остановился.

В большей степени волюнтаристская теория действия развивается у Парето, который формулирует концепцию «логического действия». Логическое действие, рассмотренное Парето, включает технологические, экономические и полити­ческие элементы. Парето считал экономическую науку слишком абстрактной для объяснения реального поведения индивида, и для того, чтобы приблизить трактовку экономического действия к реальности, необходимо включить в нее социологические элементы. В цепи «средства — цели» экономическая наука рассматривает как бы промежуточное звено, а политические цели — это уже не экономическая область. «Логическое действие» дополняется «нелогическими» элементами — элементами ценностного порядка. Этот ценностный порядок и формирует собственно конечные цели действия и, кроме того, создает некий общий механизм в обществе, который урегулирует отношения между индивидами и группами, создавая систему контроля или порядка. Отличие подхода Парето от Маршалла в том, что Парето разделял социологические и экономические эле­менты знания (а не пытался включить в экономическое знание социологические элементы, как Маршалл, а затем использовал их как дополняющие). Маршалл и Парето были в основном экономистами, а в социологии начало волюнтарист­ского подхода было положено Дюркгеймом.

Что касается Дюркгейма, то задача Парсонса здесь была сложной: с одной стороны, он не мог пройти мимо Дюркгейма и французской школы, которая была ведущей в 1990-е гг.; с другой — Дюркгейм был явным сторонником по­зитивизма по типу Конта и настаивал на господстве социальных ценностей над индивидом. Как вышел Парсонс из этого затруднения? Он предлагает разделить творчество Дюркгейма на два периода: первый — это ранний период (1890-е гг. —«Разделение труда», «Самоубийство», «Социологический метод» — совсем в духе позитивизма); поздний период — это начало XX в. (особенно «Элементарные формы религиозной жизни», 1912), здесь уже наблюдается отказ от чистого пози­тивизма в сторону волюнтаризма. С одной стороны, Дюркгейм отрицает волюн­таристский характер действия, связывая индивидуальное поведение с системой регулирующих норм, порядка и институционализированных ценностей. Таким образом, Дюркгейм создает социологическую картину действия, включенного в социальный контекст, и здесь очень высоко Парсонс ценит категориальный аппарат Дюркгейма, описывающий отклонения от социально-урегулированного действия, а именно — понятие «аномия». С другой стороны, в анализе религи­озных форм жизни и особенно понятия ритуала Дюркгейм уходит в сторону «субъективистского позитивизма». Здесь уже не социальный контроль объявля­ется главным, а интернализация индивидом религиозных ценностей, где кон­троль зависит больше от моральной власти, чем от социальных санкций. Нормативные правила теперь уже определяются скорее ценностными отношениями, не общество господствует над человеком, а религия, выраженная в символи­ческих объектах. Как считает Парсонс, «социальная реальность» у Дюркгейма заменяется «моральной реальностью». Это и есть его вклад в развитие, с одной стороны, социальности действия, с другой — его волюнтаристичного характера. Весь второй том «Структуры социального действия» Парсонс посвящает Веберу, который, судя по его логике, является высшей точкой в развитии вольнтаристской теории действия. По тексту видно, что именно Вебер является центральной фигурой для Парсонса (кстати, и его понятие действия Парсонс берет для построения своей теории действия). Для начала Парсонс рассматри­вает Вебера как фигуру, символизирующую разрыв с немецкой идеалистической традицией (Кант, Гегель), затем предшественников Вебера в теории капитализ­ма (здесь Маркс и Зомбарт). Далее Парсонс дает довольно традиционный ана­лиз веберовской теории капитализма, много уделяя внимания протестантской этике, анализу хозяйственной этики мировых религий (вот здесь, на наш взгляд, встречается одно из лучших толкований веберовской социологии религии), да­лее рассматриваются методология понимающей социологии, понятие действия и социального действия, его типов, легитимного порядка, харизмы и религии и т. д. Сейчас такой анализ Вебера уже традиционен, но в 1930-е гг. этот анализ мог считаться новым, особенно для американской социологии. В заключение «Структуры социального действия» Парсонс опять возвращается к общей тео­рии действия и намечает контуры своей собственной будущей теории действия.

Для экономико-социологической теории эта работа Парсонса имеет доволь­но важное значение (хотя и не ключевое) — в ней ставится вопрос о трактовке действия в экономической теории и ее недостатках и необходимости социологи­ческого подхода к объяснению действия. Парсонс исследует как социологиче­ские элементы в экономической мысли (у Парето и особенно у Маршалла), так и экономические элементы в социологической мысли (у Дюркгейма и особенно у Вебера). Но, конечно, основное значение «Структуры социального действия» не экономико-социологическое, главное в том, что она послужила основой для построения Парсонсом собственной теории социального действия, теории си­стем действия и социальной системы, а также собственной социологической теории экономической системы. Поэтому более поздние работы Парсонса, осо­бенно «Экономика и общество», имеют гораздо большее значение для эконо­мической социологии. Многие исследователи считают, что между «Структурой социального действия» Парсонса и «Социальной системой» есть существенное противоречие — если в первой идет речь об индивидуальном действии, о во­люнтаризме, то во второй — о социальной определенности действия в проти­вовес волюнтаризму. На самом деле, как считал Парсонс и как видно из более внимательного прочтения, между «Структурой социального действия» и более поздними работами есть глубокая преемственность и связь, речь идет о после­довательном создании теории действия, о соединении холистического и индивидулистического подходов в анализе действия. Для Парсонса действие явля­ется индивидуальным, но оно включено в нормативную общность, принимая веберовский индивидуализм в трактовке действия, а это видно из содержания «Структуры социального действия», — Парсонс дополняет его концепцией со­циальной системы. Действия включаются в социальный контекст вместе с ро­левыми и статусными правилами, ожиданиями и коллективной ориентацией, действие вкладывается и в социальное символическое пространство (Парсонс не мог не включить и идеи символического интеракционизма Дж.Г. Мида). Как пишет Джефри Александер, Парсонс в «Структуре социального действия» заложил три основных момента концептуальной схемы:

1. социология занимается проблемой социального порядка, его интересовало, что интегрирует общество в единое целое — сила, обман или общие ценности;
2. любое решение проблемы порядка включает рассмотрение действия; для того чтобы избежать гоббсовского Левиафана, необходимо принять тезис о сво­боде действия или волюнтаризме;
3. Парсонс соединяет первое и второе — порядок и свобода действия соединяются благодаря интернализации индивидом общих ценностей. Не все вопросы, конечно, были решены Парсонсом в «Структуре социального дей­ствия» — справедливо замечают, что в стороне остался вопрос взаимодействия (см. об этом работы Дж. Тернера), часто Парсонс критикуется за исследова­ние гармонии социального порядка в ущерб социальному конфликту (Р. Миле,Л. Козер, Р. Дарендорф).

В первой главе «Социальной системы» Парсонс подчеркивает, что «социальная система является всего лишь одним из трех аспектов сложной структуры конкретной системы действия. Два других аспекта представляют собой систему личности отдельных действующих лиц и культурную систему, на основе которой строится их действие». Кроме социальных, личностных и культурных аспек­тов действия Парсонс вьщеляет и биологический: «Каждое действующее лицо — биологический организм, действующий в некоторой среде».

Впоследствии, развивая эту идею, Парсонс предлагает типовую схему для ха­рактеристики поведения индивида, называя ее системой действия. Эта система действия состоит из четырех не сводимых друг к другу подсистем:

• личност­ной;
• социальной;
• культурной;
• биолого-психологической (“behavioral organism”).

Это означает, что:

• действие всегда личностно, то есть осуществляется конкретным индиви­дом, обладающим уникальным восприятием мира, действие всегда своеобразно и неповторимо;
• действие происходит всегда в социальной среде, то есть человек высту­пает представителем определенной социальной группы, он обладает статусом, выполняя социально определенные типовые роли; действие несет на себе отпе­чаток нормативной организации, заставляя индивида следовать правилам пове­дения, накладывая определенные права и обязанности;
• действие происходит в культурной среде — индивид не создает сам сред­ства коммуникации, а воспринимает их уже как готовые, пользуется ими; куль­тура формирует систему ценностей для индивида, которые включают в себя зна­ния и верования, из них индивид выбирает модели и средства поведения, эти ценности имеют общее значение, а не только для конкретного общества в кон­кретный период его развития;
• действие всегда обусловлено биолого-психологическими факторами, то есть человек всегда является биологическим организмом и ведет себя как при­родное существо; эти факторы задают генотип, психологический тип личности, пол, состояние здоровья и т. п.

Каждая подсистема в системе действия выполняет строго определенную од­нозначную функцию. Личностная система выполняет функцию целеполагания; социальная система — функцию интеграции, то есть с помощью институцио­нализированных норм, ролей, статусов, коллективов создает единство, коорди­нацию действия всех индивидов. Культурная подсистема выполняет функцию стабилизации. Парсонс характеризует ее как латентную (скрытую) функцию, обеспечивающую устойчивость норм, стандартов, средств действия и общения или воспроизводства структуры; в другой терминологии эта функция называется функцией сохранения формы, воспроизводства образцов — “pattern maintenance and tension management”). Биолого-психологическая подсистема выполняет функцию адаптации, то есть приспособления действия в окружающей среде — в физическом, природном мире. Биологическая подсистема адаптирует внешние ресурсы индивида для выработки энергии действия. Впоследствии Парсонс кроме схемы AGIL предлагает и четырехуровневую схему анализа систем, назы­вая их «уровни организации социальной структуры» — первичный (технический), менеджериальный (управленческий), институциональный и социетальный.

В системе действия контроль распределяется следующим образом: культурная подсистема дает нормы и контролирует социальную подсистему, социальная — личностную, личностная — биологическую; поток энергии идет в обратном на­правлении — от биологической и далее к культурной подсистеме. Взаимодействие осуществляется с помощью отношений обмена. Средствами обмена в социальной системе являются, например, деньги, власть, влияние; в культурной — язык, сис­темы ценностей, культурные символы; в биологической и личностной — эмоции, чувства, настроения. В работе «К общей теории действия» Парсонс уточняет теорию действия, предлагая схему типовых переменных действия:

• аффективность — аффективная нейтральность;
• самоориентация — коллективная ориентация;
• универсализм — партикуляризм;
• достижение — приписывание;
• специфичность — диффузность.

Система действия необходима Парсонсу для того, чтобы исследовать социаль­ную систему внутри нее. Если система действия — наиболее высокий и общий тип систем, описывающих человеческую деятельность, то социальная система нахо­дится внутри системы действия. Тогда с этой позиции культурная, биологиче­ская и личностная системы будут окружающей средой для социальной системы.

Это означает, что культура обеспечивает социальную систему общепринятыми нормами и ценностями, символами и средствами общения, которые по отно­шению к обществу (а общество — это наиболее устойчивый тип социальных си­стем) задаются извне; личность с ее мотивами, психологическим и душевным миром — тоже нечто внешнее по отношению к обществу; также и биологические факторы, такие как возраст или пол, представляют нечто данное по отношению к обществу.

Социальная система состоит из взаимодействия индивидов, организо­ванного определенным образом. Ядро социальной системы — нормы, прави­ла, роли, статусы, коллективы. Если культурная система дает индивиду набор разнообразных ценностей, то в социальной системе эти ценности и связанные с ними нормы институционализируются, то есть приобретают устойчивый, яв­ный, общепринятый характер, однозначно понимаемый и воспринимаемый. Отсюда появляются устойчивые, привычные модели взаимодействия индивидов с определенными ролями и статусами. Со стороны других субъектов действия возникают ожидания соответствующего поведения, то есть появляются взаим­ные ориентации. Общество характеризуется также и тем, что в нем существуют социальные коллективы, в рамках которых четко определены статусы и роли. Единицей социальной системы является не личность, а социальная роль.

Общество для Парсонса существует как некое самостоятельное целое, ока­зывающее давление на индивида (и в этом Парсонс сближается с позитивиз­мом). Включение индивида в общество обеспечивается механизмами социали­зации и социального контроля: в процессе социализации индивид приобретаетнавыки межличностного общения, учится воспринимать культурные ценности, средства символической коммуникации (язык); социальный контроль обеспе­чивает институционализацию ролей (их четкое, однозначное и положительное восприятие), а также санкции — через законодательные меры, традиции, обычаи, общественное мнение.

Общество как социальная система разделяется на выполняющие стандарт­ные функции подсистемы:

• политическую (прежде всего институт государ­ства), задающую цели развития общества; культуру (религию, образование, мораль), обеспечивающую стабильность и устойчивость ценностей общества;
• социетальное сообщество (социальные нормы и правила, у Парсонса дослов­но это “societal community”), обеспечивающее интеграцию социальной систе­мы; центральное место здесь занимают ценности, нормы, статусы, роли, обе­спечивающие включенность человека в коллектив, социальные группы, классы;
• экономику, выполняющую функции адаптации общества к внешней среде.

Структурно-функциональный анализ в 1950-е—1960-е гг. становится доми­нирующей парадигмой американской социологии. Это видно даже из того, что Парсонс становится одним из самых популярных объектов для критики. Мето­дология структурного функционализма имеет общий характер, поэтому, види­мо, неизбежно было ее применение к различным сферам общества, в том числе и к экономике.

Итак, охарактеризовав общую методологию структурного функционализма Парсонса, посмотрим, как применяет он ее для анализа экономической систе­мы. После «Структуры социального действия» Парсонс собственно не занимался экономическими вопросами, его больше интересовали вопросы психоанализа, медицинской социологии, общей теории действия и применения ее к личност­ной системе. С 1946 г. Парсонс вплотную занялся созданием в Гарварде ком­плексного отделения социальных отношений (в которое входила не только соци­ология, но и социальная антропология, социальная и клиническая психология). Но в 1953—1954 гг. Парсонс был приглашенным профессором социологии в Кем­бридже, и ему предложили читать так называемые Маршалловские лекции. Ему пришлось опять возвращаться к экономическим вопросам, в Маршалловских лекциях Парсонс и разработал ту основу, которая легла в основу его фундамен­тального труда по экономической социологии “ Economy and society”, который вышел несколько позже, в 1956 г. Как вспоминает Н. Смэлсер, лекции Парсон­са 1953 г. просто провалились, никто из экономистов не понял и, соответственно, не оценил применения социологической теории действия к экономической системе, да и Парсонс мало заботился о переложении своих высоких теорий на язык экономистов. В 1953—1954 гг. сам Смэлсер был еще студентом, завершал образование в Оксфорде, Парсонс знал его увлечение экономикой, послал ему текст своих «Маршалловских лекций» и продолжил высказать замечания и пред­ложения. Так сложился удивительный творческий союз уже почти классика со­циологии Парсонса и студента-выпускника Смэлсера (который в то время не начал даже работать над диссертацией), результатом чего в 1954—1955 гг. явилась книга «Экономика и общество». Эта работа в определенной мере продолжает традицию «Социальной структуры», даже в посвящении Парсонс подчеркивает значимость двух фигур — Маршалла и Вебера — как двух новаторов соединения экономической и социологической теории. Но в то же время это исследование — существенный шаг вперед; по сути дела, это основная книга по экономической социологии у Парсонса.

Функция экономики, считал Парсонс, связана с адаптацией: во-первых, ресур­сов общества для достижения любых целей, то есть созданием генерализованных средств вообще; во-вторых, общества к окружающей среде. Итак, цель эконо­мики — производство, но не производство конкретных вещей, сами по себе они не имеют значения, а производство средств для удовлетворения потребностей общества — такова системная цель экономики. Уровень потребностей — некая внешняя характеристика по отношению к производству, экономика адаптирует общество к более высокому уровню потребностей. Роль производителя — внутренняя роль для экономики, хотя сами производители могут выступать и в каче­стве потребителей, но в разных ролях они принадлежат разным подсистемам.

Представление экономики как подсистемы общества означает важный ме­тодологический подход — все экономические категории должны рассматривать­ся не по отношению к личностной системе напрямую, а только через отношения экономики и социальной системы, поэтому такие категории, как богатство, потребности, полезность, доход — социологические, а не индивидуальные катего­рии, отражающие свойства социальной системы, и только при учете социального содержания их можно накладывать на личностные оценки. И без всякого умысла в экономической науке категории формировались по типу социологических понятий (например, «спрос — предложение» соответствует понятиям «стимул —реакция» и т. д.).

Экономика как отдельная подсистема общества появилась сравнительно недавно: в примитивных обществах функция адаптации не дифференцирована, она совпадает с другими функциями. Например, в условиях натурального хозяй­ства в аграрных обществах экономическая функция не отделена, она осущест­вляется в рамках семьи (латентная подсистема), четко ограничена традицией и правом, производство регулируется главой семьи (правовая и политическая подсистема). Лишь в условиях капитализма все четыре подсистемы общества строго дифференцированы, причем экономика выделяется последней, здесь уже есть собственно экономические единицы — производственные предприятия, су­ществует такое понятие, как «работа» (то особое место, которое связано с эконо­мическими действиями).

Как взаимодействует экономика с другими подсистемами общества? Эко­номика имеет собственные потребности в адаптации ресурсов, эти генерализо­ванные средства для производства суть капитал. Первоначальное определение капитала и постоянное определение доли капитализируемого дохода уже выхо­дят из сферы экономики и определяются внешним образом — это грань соеди­нения экономики и политики. Далее, экономика нуждается в таких ресурсах,как труд и рабочая сила, характеризующихся средним уровнем развития способностей рабочего, системой трудовых и экономических ценностей, мотивацией к труду. Все это —также неэкономические факторы: труд не воспроизводится по типу товаров, подчеркивал Парсонс (как ранее Поланьи), это — грань взаимо­действия экономики и культурной подсистемы общества. Наконец, экономика нуждается в соединении факторов производства, поэтому для нее необходим ор­ганизационный момент — предпринимательство, в нем проявляется грань взаи­модействия экономики и интеграционной системы общества. Подчеркнем, что идею активной роли организационного фактора разрабатывал Шумпетер, а ра­нее и Маршалл.

В зависимости от данных взаимоотношений формируется и структура эко­номики как самостоятельной системы. Адаптационная система экономики — это собственно производство, система целеполагания представлена финансовой системой, латентная система (household) включает в себя экономическую культуру (уровень способностей, ценности, мотивация; у Парсонса это “economic commitments”), интеграционная система — предпринимательство. Рассмотрим более подробно эти подсистемы экономической системы.

Система целеполагания предназначена для поддержания производства, она обеспечивает финансирование производственных мероприятий и регулирует их через специальную систему финансовых средств и распределения доходов. Соз­дание капитала в развитых обществах главным образом связано с финансовы­ми организациями (банками), кредитными отношениями, налогообложением, страхованием, государственным финансированием. Через эту систему (финан­сы и капитал) экономика взаимодействует с политикой, понимаемой в широком смысле, а не только с государственной системой. Но капитализация ресурсов связана также с накоплением денежных средств населения. Здесь экономика по­средством политических мер (займов, создания акционерного капитала) грани­чит с латентной подсистемой общества, главным элементом которой выступает семья. Итак, производственная подсистема экономики получает поток капита­ловложений, в ответ экономика предлагает не просто возросшее производство товаров или новые потребительские средства, а предоставляет контроль над про­изводством, то есть рост производства в соответствии с целями, определенными политической системой. Другими словами, рост производственного потенциала означает усиление политического потенциала, рост экономического богатства в зависимости от политических целей означает усиление власти политических организаций. Кроме того, политической подсистеме предоставляется право кон­троля (“rights to intervene”): тот, кто дает кредит, имеет право знать, для каких целей он будет использован, и претендует на процент. Регулируя процент, поли­тическая система получает возможность регулировать производство, направлять его в нужное русло. Таким образом, через кредитную политику осуществляется тип властного воздействия на экономику. Кроме кредитной системы политическая подсистема оказывает воздействие на стимулирование экономики через налоговую систему, субсидии, защитительные тарифы, дает законодательные га­рантии свободы экономической деятельности.

Целеполагающая система экономики (финансы и капитал) имеет свою соб­ственную внутреннюю структуру. В целом ее функция, как было отмечено, сво­дится к созданию возможностей в виде финансовых ресурсов для организации производства, она контролирует всю систему производства. Важное значение здесь имеют: подсистема финансовых операций и кредитных механизмов, кото­рая обеспечивает стабильность всей адаптивной системы экономики; подсисте­ма рынка ценных бумаг, обеспечивающая максимально выгодное распределение фондов посредством операций с ценными бумагами (основным институтом здесь является фондовая биржа); интегративную функцию выполняет подсистема га­рантий предприятиям, обеспечивающая баланс краткосрочных и долгосрочных инвестиций, обычно государство здесь играет решающую роль. Основное отно­шение между целеполагающей подсистемой и производством — обмен капита­ловложений на доход от них.

Следующая подсистема экономики — домохозяйство, оно выполняет ла­тентную функцию (или функцию стабилизации, сохранения культурных об­разцов). Эта подсистема обеспечивает для экономики определенную квоту тру­довых ресурсов, обладающих средним уровнем способностей, экономической рациональности, мотивации. Через нее реализуется взаимосвязь с культурной подсистемой общества в целом. Обмен здесь происходит таким образом: культурная подсистема направляет поток трудовых ресурсов, причем семья как осно­ва этой подсистемы ответственна за профессионализацию индивидов. В обмен на трудовые ресурсы экономика через производство направляет поток потреби­тельских товаров и услуг. Производство через поток товаров и услуг формирует стиль жизни. Но обычно этот обмен между культурой и экономикой происходит в более сложной форме, с помощью денег: в сферу производства направляется сумма потребительских расходов (платежеспособный спрос), а обратно — поток денежной заработной платы. Внутреннюю структуру этой подсистемы Парсонс и Смэлсер характеризовали посредством таких понятий, как: приверженность производству (т. е. желание использовать ресурсы в производительной форме, приверженность индустриальной системе вообще); приверженность индивидов экономической деятельности вообще (экономическим ценностям, экономиче­ской рациональности); приверженность экономической деятельности в изме­няющихся условиях (рынка, спроса); приверженность планируемому заранее распределению ресурсов, то есть экономически рациональному действию.

Интегрирующая подсистема экономики — это предпринимательство. Ее задача состоит в приспособлении факторов производства к экономическому процессу. Кроме того, интеграция необходима в условиях разделения труда для соединения индивидов, обладающих различными профессиональными ролями, интересами, статусами. Подсистема предпринимательства обеспечивает орга­низацию экономического процесса, в результате возникают новые комбинации факторов — новые товары, услуги, технологические процессы. Эти новые ком­бинации означают для общества новый уровень удовлетворения потребностей, новые символические образцы, формирующие стиль жизни. Предприниматель­ство обеспечивает поток новых идей в экономику, получая взамен предприни­мательскую прибыль. Внутренняя структура подсистемы предпринимательства характеризуется следующим образом: функцию целеполагания выполняет соз­дание новых комбинаций факторов производства, латентную функцию — мо­бильность, гибкость и взаимозаменяемость факторов производства; адаптаци­онную функцию — подсистема финансирования инноваций; интеграционнуюфункцию — возможности инноваций (стимулы).

Наконец, адаптивная подсистема экономики — это собственно производ­ство. Именно сюда подключаются остальные подсистемы — капитал, труд, пред­принимательство, — сюда направляются капиталовложения в обмен на доход, новые комбинации факторов в обмен на прибыль, трудовые ресурсы в обмен на заработную плату, спрос в обмен на потребительские товары и услуги. Произ­водство состоит их четырех подсистем и соответственно функций — латентную функцию выполняет производство как технологический процесс (соединение труда, средств и материалов); функцию целеполагания — управление производ­ством; функцию адаптации — финансирование производства; функцию инте­грации — координация производства, финансирования, инноваций.

Рассмотрев структуру экономики с точки зрения системы координат дей­ствия, Парсонс и Смэлсер обратились к анализу институциональной структуры экономики. Здесь их задача заключалась в том, чтобы показать, как экономиче­ские институты интегрируют действие внутри системы и на ее внешних грани­цах. Сами экономические институты возникают вследствие разделения труда и связанных с этим социальных преобразований. Экономический процесс пред­полагает соединение факторов производства. Для этого необходимо согласие тех, кто имеет возможность распоряжаться этими факторами, и побуждение ис­пользовать эти факторы в экономических целях. Поэтому наиболее общим эко­номическим институтом, с точки зрения Парсонса и Смэлсера, является договор (соглашение, контракт). Договор дает сторонам наиболее приемлемое для них решение и строго определенные правила и взаимные обязательства. Институт договорных отношений вводит фактор организации в производственный про­цесс, в систему обмена и рынка, он как бы соединяет множество лиц в единый четко определенный процесс. В область действия договорных отношений попа­дают обмен товаров и услуг, денежных средств, права собственности, професси­ональная организация. С точки зрения структурно-функциональной парадигмы процесс договорных отношений характеризуется следующим образом: целевая функция договора — установление взаимовыгодных условий; адаптивная функ­ция — приспособление сторон к внешним факторам договорных отношений (продавец ограничен имеющимися в наличии товарами и оптовыми ценами, покупатель — наличными доходами, своими предпочтениями и потребностя­ми); интегративную функцию в договорных отношениях выполняют вторичные факторы оценки — это символические ценности, которые притягивают стороны друг к другу (например, покупатель охотнее покупает товар у крупной, известной фирмы, чем аналогичный товар у небольшой фирмы; здесь имеет значение фак­тор престижа, успеха, общественное мнение); латентную функцию в договорных отношениях выполняют общие культурные образцы — они обеспечивают сред­ства коммуникации сторон (продавец и покупатель говорят на одном и том же языке денежного обмена).

Другой вопрос, исследуемый Парсонсом и Смэлсером, — это мотивация эко­номической деятельности и институционализация экономических ценностей.

Основное содержание экономических ценностей связано с экономической раци­ональностью. С точки зрения экономической теории, она является постоянной и неизменной, но с позиции социологии — это системная переменная. Экономи­ческая рациональность есть оценка целей производства, контроль за поведением в интересах производства, это уровень эффективности в организации производ­ства. Экономическая рациональность находится на стыке систем личности и со­циальной системы. С социальной точки зрения экономическая рациональность имеет всеобщий характер — все общества обладают ею в той или иной степени. Чем более дифференцировано общество, тем большее значение приобретают эко­номические ценности — здесь акцент делается на производство, а не на потребле­ние (роль производителя выше, чем роль потребителя); профессиональная роль и ориентация на успех в ней имеют высшее значение, заработок в большей степени важен как символ достижения успеха, а не как средство для потребления.

Экономическая рационализация индивидов существенно различается, по­скольку ценностные образцы интернализируются в процессе социализации различным образом. Здесь важное значение имеют личный опыт, ценности, принятые в семье, образование. Мотивация экономической деятельности за­висит от интернализации экономических ценностей индивидами и от санкций со стороны общества (одобрение или осуждение). Поэтому нельзя говорить об «экономической природе» человека вообще. С точки зрения Парсонса и Смэлсера, основные структуры мотивации входят в процесс обучения в рамках со­циализации, большое значение для нее имеет социальное окружение. Кроме того, параллельно осуществляется процесс приобщения к культурным и эко­номическим ценностям в рамках системы личности. В зависимости от различ­ных ситуаций мотивация зависит от результатов деятельности — заработка как средства удовлетворения потребностей, либо заработка как символа успеха, или мотивация связана с ролевыми обязательствами, когда профессиональная деятельность воспринимается как необходимый вклад в жизнедеятельностьпредприятия.

Как происходят изменения в экономической системе? С точки зрения структурно-функциональной теории действия, изменения — это процесс наруше­ния стабильного равновесия и переход к другому равновесию. Изменение связано соструктурной дифференциацией, когда единая система разделяется на подсистемы,каждая из которых выполняет специфическую функцию. Импульс изменений в общественной системе возникает на границах отношения систем экономи­ки, политики и семьи: возникает либо потребность в повышении производи­тельности, либо несоответствие занятости и типа трудовой этики (последнее было раскрыто Вебером). Нарушенное состояние равновесия сталкивается состремлением противостоять этому нарушению (например, негативная реакция общественного мнения). Но затем с помощью системы ценностей происходит мобилизация мотивационных ресурсов, направленная на поддержку и распро­странение нововведения. Постепенное нововведение становится проблемой предпринимателя, успешное воплощение его дает соответствующую прибыль, и вскоре нововведение принимается как стандарт. Таким образом, Парсонс и Смэлсер доказывали, что причины нововведений в экономике носят
неэкономи­ческий характер и формируются в рамках более широкой социальной системы.

Основным структурным изменением в современной американской экономике эти ученые назвали разделение функций собственности и контроля.

Итак, оценивая вклад Парсонса и Смэлсера в развитие идей экономической социологии, необходимо сказать, что ими была поставлена задача создания от­дельной отрасли, интегрирующей экономику и социологию, и именно им уда­лось воплотить эту идею в действительность, и сегодня благодаря им мы имеем общепризнанную в мире отрасль науки — экономическую социологию. Пар­сонс и Смэлсер последовательно применили единую методологию исследования взаимосвязи экономики и общества — систему координат действия, и на этой основе выявили место и функцию экономики в социальной системе, провели структурно-функциональный анализ самой экономической системы, показав взаимозависимость ее подсистем с подсистемами общества в целом. Конечно, во многом схема анализа применяется слишком формально в ущерб содержа­тельному исследованию, но, без сомнения, книга «Экономика и общество» Пар­сонса и Смэлсера является образцом классического исследования теории эконо­мической социологии.

Однако следует отметить, что в экономической науке работа Парсонса и Смэлсера не нашла большого признания, да и социологи обратили на нее мало внимания. После схематичной «Социальной системы» многие вообще не захо­тели разбираться с парсоновской теорией экономики. Кроме того, экономисты в это время уже сами начинают задумываться об ограниченности чисто эконо­мического подхода и развивают такие направления, как теория прав собствен­ности и др. Как замечал сам Парсонс, «Экономика и общество» была менее всего продаваема из всех его книг. Дело в том, что социологи думали, что в ней Пар­сонс просто повторяет экономико-социальные идеи «Структуры социального действия», хотя на самом деле, замечает Парсонс, это был совершенно новый уровень исследования экономических вопросов.

Таким образом, экономическая социология получила новый метод и новое направление развития, но ей еще предстояло завоевать свое право быть отрас­лью социологии. Процесс ее институционализации приходится на 1960-е гг., и основной вклад в это дело внес Н. Смэлсер. Если Парсонс в 1960-е—1970-е гг. более не возвращался к экономическим проблемам, то Смэлсер, наоборот, при­нимает самое активное участие в развитии теории экономической социологии и ее продвижении как академической дисциплины. Об этом и пойдет речь в следующем параграфе.

Заключая данный раздел о Парсонсе и его роли в экономической социо­логии, хотелось бы отметить, что в современной отечественной социологии появляются как общие, так и специальные исследования теории структурно­-функционального анализа. Без упоминания парсоновской социологии не обхо­дится ни один издаваемый сегодня учебник общей социологии, есть и специ­альные работы по исследованию отдельных отраслей парсоновской социологии (например, политической социологии). Что касается экономической социоло­гии Парсонса, то здесь пока нет никаких исследований. К сожалению, основные работы Парсонса в этой области: «Экономика и общество», «Структура социаль­ного действия» — остались не переведенными на русский язык, а следовательно, и недоступными для массового читателя.